Изображение: Фото из газеты «Горняк Севера» июнь 1942 г.

Изображение: Фото из газеты «Горняк Севера» июнь 1942 г.

К 95-летию района

ПЕРВЫЕ ГОРНЯКИ

 Г.Иванов

«Рабочее слово» 1966 год

В один из летних дней 1939 года верх по реке Бурее отправился пароход с горняцкими семьями из Донбасса, ехавшими для освоения нового угольного бассейна на севере Дальнего Востока.

Душой этой экспедиции стал бывалый горняк Павел Яковлевич Товпеко, крепкий человек, с круглым лицом и пышными светлыми усами. Он прошел нелегкий и славный жизненный путь, много видел, закалился в борьбе с трудностями и невзгодами.

Сын потомственного рабочего, Павел Товпеко пришел на шахту шестнадцатилетним подростком. Новичка назначили саночником. По десять часов в сутки, надев на плечи измочаленные лямки, ударяясь головой о низкую кровлю, царапая руки и колени об острые куски угля и породы, он тянул по
тесным ходкам волокуши с углем. Потом перешел с этой неблагодарной работы в крепильщики. Играли крепежные стойки в сильных руках молодого горняка, быстро научился он ставить крепь, затяжки. Но начальство шахты скупилось на лес, крепление приходилось производить кое-как. С опаской смотрел Товпеко на потрескивающую кровлю, которую с таким старанием подпирал редкими стойками. В лавах не раз случались обвалы, и шахтеры всегда жили под угрозой.

В первую империалистическую войну Товпеко был на фронте, мерз в окопах, с тоской ждал конца войны. Узнав из большевистских листовок, зачем она нужна царю и помещикам, решил бороться вместе
с большевиками за свержение самодержавного строя. В отряде Шорса сражался с немцами на Украине, потом дрался с
колчаковцами, защищал Донбасс от Врангеля, участвовал в
штурме Перекопа.

Еще шла война, когда молодая советская республика приступила к восстановлению своего хозяйства. В Донбассе возрождалась угольная промышленность. И Павел Товпеко пришел с фронта на шахту в Макеевку.

Он стал забойщиком Орудия труда были еще старые: обушок, лопата, санки. Потом на откатке угля появились вагонетки.

А жизнь шла вперед. Люди впервые познали радость свободного труда на общее благо. И словно просторнее стало в лавах и штреках, не столь тяжелым уже казался горняцкий труд. Страна заботилась о том, чтобы его облегчить, повысить добычу угля. В забое появился ручной бур, вслед за ним перфоратор, а затем электросверло. По лавам побежали ленты транспортеров, появились электровозы. Шахтеры, радуясь этим переменам, быстро овладевали новой техникой.

В те дни пришел на шахту будущий друг Товпеко - Николай Никитович Кузнецов, крестьянин из маленькой деревушки Орловской области. Сначала
он был сезонным рабочим.

Мужиков Донбасс привлекал хорошими заработками. Кто хотел быстро скопить деньги на коровенку, к зиме отправлялся на шахту. Подработав, люди весной возвращались к своему хозяйству в деревню. Но некоторые оставались на шахте совсем, и таких становилось все больше. Был среди них и Николай Кузнецов.

Придя на шахту в Макеевку, Кузнецов стал породоуборщиком. Как-то работавший с ним в смене молодой бурильщик поймал на себе завистливый взгляд крестьянина и добродушно протянул ему перфоратор:

— Интересуешься? На-ко, держи!

Растерявшийся сразу Кузнецов робко взял оглушительно ревущую и словно рвущуюся из рук машину. Она, не слушаясь его, запрыгала по черной груди забоя, но бурильщик вовремя пришел на помощь и твердо направил бур в угольный пласт, Кузнецов подался вперед и крепче захватил рукоятки перфоратора, ощущая, как стальной стержень, оглушая забой звонким шумом, все глубже врезается в уголь. Николаю стало радостно.

 - Ну, пока хватит, - сказал молодой шахтер, принимая
перфоратор от новичка, мигом вспотевшего и «припудренного» выдуваемой из шпура буровой мукой. Потом добавил:

- Если желание есть – научишься…Заработаешь вдвое… Да и вообще -  это же настоящая работа. Давай, учись у меня, у нас бурильщиков хватает.

В следующую смену урок повторился, потом еще и еще. На досуге бурильщик объяснял устройство молодому рабочему.

Кузнецову все это понравилось. Он чувствовал, что новая профессия влечет его. Но сердце нет-нет, да и заноет от тоски по деревне, по родной хате, по привольным полям.

На шахте частенько появлялся веселый старик с седыми висками и черноватым, словно пропитанным угольной пылью, лицом. Его приветливо -встречали в забоях.

- Здорово, шахтеры, здорово! - восклицал он. – Как вы тут управляетесь тут управляетесь? А ну-ка, милый, позволь лопатку!

Это был старый шахтер Капитон Семенович Демидов. Он ушел недавно на пенсию, но совсем расстаться мог, приходил сюда по привычке покидать уголь на рештаки.

— Чудишь ты, старый! - сказал ему однажды Кузнецов, когда они вместе выходили из шахты. Неужто не надоело под землю лазить. Отдыхал бы,
раз пора пришла.

Старик обиделся, холодно посмотрел на собеседника и ответил сухо:

 - Вашему брату, сезоннику, этого не понять...

Теперь обиделся Кузнецов. Клички «сезонник» он за последнее время стеснялся. Хотелось чувствовать себя равным в семье горняков, которые дружно боролись за план, заботились о судьбе шахты, по-хозяйски обсуждали ее перспективы. Но та необычная страсть, которая влекла в забой старого, отработавшего свое, пенсионера, была ему действительно еще непонятна.

Однажды Капитон Семенович, появившись в лаве увидел, как Кузнецов, под наблюдением своего учителя довольно ловко действует перфоратором. Старик одобрительно ухмыльнулся, а когда смена кончилась, пошел из шахты рядом с молодым рабочим и дружелюбно сказал:

- Видел. Видел, как ты машиной правишь. Вот это —добро!

Они помолчали, а выйдя нагора и сняв шахтерские каски, присели, завернув по цыгарке.

— Так вот, что я тебе скажу, товарищ, не знаю, как звать, — заговорил Капитон Семенович. — Помнишь, как ты меня чудаком назвал? Посмеялся над стариком. А сегодня смотрю, как ты орудуешь старательно, и думаю: быть и тебе шахтером. Правда, мало ты еще знаешь, чтобы по-настоящему понимать нашу профессию.

Кузнецов выжидающе посмотрел на собеседника. Тот продолжал:

— Черным золотом уголь давно зовут. А какая мука была добывать его раньше. В забой залезешь —колотишь обушком, едва две волокуши нагрузишь. Потом саночники маялись с теми волокушами, лямками плечи мозолили...

Вот какое дело, брат. Теперь понимаешь, почему нынче на шахту тянет? Мне посмотреть любо, как люди теперь работают, как летит он, уголь, по этой ленте! А когда сам возьмёшь лопатку и бросаешь его на рештаки, - думаешь: «Моё богатство, давай больше!» Я ведь тут теперь хозяин. Ты это можешь понять?

— Да как же? Понимаю, Капитон Семенович, верно ты говоришь! — с чувством ответил Кузнецов и после некоторого раздумья добавил: - А сезонником меня больше не зови. Я заявление подал в бурильщики. Совсем остаюсь на шахте. Семью сюда перевезу.

Это была не простая смена профессии. Кузнецов, став шахтером, усвоил и новое, свойственное советским рабочим, отношение к труду, проникся высокими интересами общего народного дела. И не было уже ничего удивительного в том, что он по призыву страны согласился вновь покинуть насиженное место. Лучшие донбасские шахтеры отправились осваивать новый угольный бассейн на Дальнем Востоке, выполнять задание Родины, и Кузнецов вместе с Павлом Товпеко, Илларионом Машкиным, Семеном Матюхиным и другими горняками смело двинулся в дальний путь.

...Переселенцы долго ехали по железной дороге, плыли по
Бурее пароходом. В устье реки Ургал раскинули палатки и
стали думать, как пробираться дальше. Для катера порожистый Ургал был непроходим. Посланная на разведку лодка тоже застряла. Надо было двигаться пешком по тайге и мари. Группа наиболее крепких и выносливых шахтеров под руководством Павла Яковлевича Товпеко с проводником отправилась вперед. С Павлом Яковлевичем вместе пошла и его семья. Младшего сынишку
поочередно несли на руках.

Была середина лета. Густо сплетенный зеленый купол закрывал путешественников от палящего солнца, но в лесу было душно. Ни одно дуновение не колебало воздуха, напоенного запахами прели и болотных испарений. Над тропкой, по которой пробирались люди, тучами висел гнус. Путники, смахивая с бровей пот и отбиваясь от мошкары, шагали то по жесткой траве, то по валежнику. Дойдя до Среднего Ургала, они
сообщили об оставшейся в Усть-Ургале группе шахтеров с семьями, и за ними послали трактор. Переселенцы сколотили из бревен большие сани- волокуши. На них поместили детей и вещи. Волокуши прицепили к трактору. Впереди
его двинулись мужчины с топорами в руках. Они прокладывали путь: рубили деревья и густой кустарник. Строили из жердей стлань через болота. Илларион Машкин, невысокий, подвижный человек, вытирая рукавом потный лоб, как-то воскликнул:

- Подумать только, куда вас занесло! Никто, поди, и не узнает, какая нам тут дорожка выпала...

- Как не узнает, - откликнулся Кузнецов и после некоторого раздумья добавил: - Вся страна узнает. И про то, как пришли, и что первую шахту заложили.

- А верно! Вполне возможно, поинтересуются люди. В такой дали, поди, шахт еще не было! — просветлев, сказал Машкин, и путники прибавили
шагу.

После четырех дней пути шахтерские семьи прибыли к реке Чегдомын, где начиналась проходка первой штольни. Недалеко от впадения Чегдомына в Ургал, у подножия высокой сопки, стояли палатки геологов и избушка, в которой помещались столовая и контора будущей стройки.

Павел Яковлевич Товпеко и Николай Никитович Кузнецов вместе со старшими сыновьями отправились в штольню. Товпеко с веселой улыбкой поглядывал на Кузнецова, взяв в руки кусок угля, восхищенно ахнул и принялся щупать и разглядывать его. Уголь не пачкал рук, его гладкая поверхность поблескивала.

— Видал? — горделиво сказал Товпеко. — Уголек отменный, ничего не скажешь. Не зря нас сюда послали.

— Отличный уголек. — вступил в беседу подошедший к ним инженер. — Хорошее топливо для заводов края.

Два старых горняка и инженер, отойдя от устья штольни, оглядывали окрестности. Круто поднимался вверх покрытый буйной зеленью склон сопки. Внизу, на широкой равнине петлял среди мари Чегдомын с берегами, поросшими кудрявым ивняком. А вдали на горизонте высилась длинная гряда Янканских гор. Их прорезали веерообразные распадки, на вершинах поблескивал вечный снег…

Отряд шахтеров поселился у подножья сопки. Часть людей поместилась в быстро сколоченном временном бараке, некоторые провели первую зиму в палатках. Зимы на Ургале лютые. Бывало люди, просыпаясь утром, обнаруживали, что углы одеял примерзли к стенке палатки. Но новоселы быстро свыклись с климатом. Весной бойко застучали на берегу Чегдомына топоры, и стали расти вдоль речки горняцкие домики, вокруг них появились огороды. Здесь, на почве, под которой скрывалась вечная мерзлота, зазеленели картофель и овощи.

Постепенно новое предприятие получало технику. Зимой отважные шоферы по руслам рек, преодолевая торосы и наледи, доставляли на Чегдомын машины с оборудованием. У подножья горы запыхтел компрессор, и в угольные пласты впились перфораторы. Вступила в строй временная электростанция, и заработали электросверла. В лавах и просеках появились транспортеры.

Раз в десять поднялись темпы проходки, но не хватало механизаторов. Николай Никитович Кузнецов, Павел Яковлевич Товпеко и другие опытные шахтеры работали каждый за двоих, и в то же время учили молодых проходчиков.

В 1941 году страна отметила подвиги шахтеров и строителей Ургала. За самоотверженную работу, инициативу, отличное использование новой техники группа передовых горняков, в том числе Николай Никитович Кузнецов была награждена орденами.

В эти дни началась война. Работы по освоению нового угольного бассейна были прерваны. Замерла ургальская новостройка. Люди ушли — кто на фронт, кто на шахты Кивды.

Окончилась война, и Ургал ожил вновь. С фронта, с Кивды, из других бассейнов возвратились сюда шахтеры, чтобы продолжить здесь строительство.

С Кивды приехали семьи Кузнецова и Товпеко. С волнением смотрели старые горняки на Чегдомынский поселок, еще не освободившийся от следов запустения. Заросла протянувшаяся под сопкой дорога. На старом угольном отвале, затянутом наносами, распустились молодые березы. Природа брала свое.

Но вот снова забегали вагонетки, вынося на-гора породу и уголь, зашумела покрытая затвердевшим слоем угольной пыли эстакада. Запела циркульная пила на стройке, застучали топоры. Строители и шахтеры возобновили трудовое наступление…

По материалам архивного сектора 
администрации Верхнебуреинского
муниципального района.